Немного об Аврилке

«Не сравнивайте меня с ровесниками – я из другого теста! Хотя я росла в жутко глухом канадском городишке – в Америке колледжи и то больше. Родители у меня – люди церковные, так что развлекалась я тем, что пела на клиросе псалмы и spirituals – что еще в церкви можно петь? Кстати, тогда люди впервые заметили, что у меня голос как иерихонская труба.

            Потом выучилась играть на гитаре, стала сочинять песни – хоть какое-то развлечение! В школе у меня были сплошные проблемы, и кроме комплекса неполноценности это заведение мне ничего не дало. Я вечно попадала в какие-нибудь передряги, меня вызывали  к директору, грозили выгнать… Пару раз действительно исключали, правда на время. Учителя считали меня полной тупицей, но четвертные отметки ведь не единственная мера IQ! Мне 18, и я могу сочинять песни – значит, я не тупица.

            Короче, я сбежала из школы и отправилась сначала в Нью-Йорк, потом в Лос-Анджелес, чтобы петь свои песни, - как настоящая королева шоу-бизнеса. А там со мной случился настоящий культурный шок. Не поверите, было до чертиков страшно ходить по улицам – столько всего разного на меня обрушилось! Я работала в студии, когда этот парень по имени LA Рейд, главный в Arista (звукозаписывающей компании, с которой у Аврил контракт) услышал мои записи и, видимо, дал их послушать еще кой-кому в своей конторе. Но я не-на-ви-жу (!!!), когда люди спрашивают: «Кто тебя открыл?». Я сама себя открыла. Всем на свете рассылала свои записи, пока мне не предложили записать первый настоящий альбом  - «Let Go».

            Дома меня все еще ждет моя комната, и это мой официальный адрес, хотя на самом деле я мотаюсь из города в город, из отеля в отель, даже чемоданы с собой не вожу. Очень скучаю по дому. Каждый день звоню маме, но все равно… И по брату с сестрой скучаю. Моей сестрице 15, и она звонит мне всякий раз, как поругается с родителями. По-хорошему, мне надо быть с ней рядом – иначе, что я за старшая сестра?! Так, голос в телефоне. Я ездила домой на Рождество, повидалась с друзьями, у которых просто крыша съехала от того, что со мной случилось. Еще повидала своего экс-бойфренда – когда-то он меня кинул безо всякой причины. Но все равно было клево с ним встретиться. Я смотрела на него и думала: «Интересно, жалеет он о том, как со мной поступил, или ему по фигу?».

            Мои родители – люди строгих правил, и когда я была меньше, мы здорово ссорились. А теперь мне самой приходится сочинять для себя законы и по ним жить. И я пользуюсь их правилами: так мне легче о себе заботиться. Я ведь работаю со взрослыми – нужно их внимательно слушать и идти на компромисс. Так что я не могу позволить себе всякие детские фортели: нельзя, например, убежать к себе в комнату и грохнуть дверью (хотя иногда очень хочется).

            А еще нельзя делать массу приятных вещей, которые все делают. Раньше мы с друзьями обожали пиццу с сыром и еще poutine (это такая картошка-фри, которую макают в сливочный соус с тертым сыром), а теперь мне запретили все молочное, потому что оно вредно для голоса. Видите, приходится думать обо всей этой фигне. Я должна быть хорошей девочкой. И при этом я постоянно бьюсь за то, чтоб мой имидж был похож на меня настоящую. Сегодня, например, я забраковала несколько классных снимков, потому что на них получилась не я, а кто-то другой. Я не собираюсь носить секси-прикид и всем показывать свою задницу, живот и сиськи. Хотя у меня отличная фигура. И я могла бы быть как Бритни. Я могла бы быть даже лучше Бритни. Если б я продавала свое тело, я б напялила все эти стриптизные тряпки, но я продаю свою музыку. Когда я только начинала, продюсеры хотели, чтобы я пела чужие песни. Но это было бы… ну… Короче, то, что какой-то дядя написал – для меня пустой звук.

            Моему соло-гитаристу 20, а ударнику 23, и они на полном серьезе говорят: «Ты начальник – тебе решать». Хотя прикалываются, наверное, когда своим друзьям сообщают, что работают на девятнадцатилетнюю пигалицу. Не будь я их боссом, с удовольствием встречалась бы с ними обоими, потому что мои ребята – настоящие красавцы. Так что ничего не стоит в любого из них влюбиться, но никакой инициативы я проявлять не буду. Мне с ними работать, и я не хочу устраивать в команде путаницу. Никогда не забуду, как я отбирала басиста. На прослушивании мы валяли дурака, чтоб как-то разрядить обстановку. Потому что понимаем, какой нервотрепкой такой кастинг может обернуться… Ударник жонглировал палочками, а гитарист классно рассказывал, как ходил на прослушивание к Limp Bizkit и продержался целых 35 секунд, прежде чем его погнали оттуда в шею.

            Во время гастролей часто слышишь, что какая-то звезда (не скажу, кто), если она не при макияже, отказывается идти по коридору, пока все не разойдутся по своим гримеркам и не освободят Ее Величеству дорогу… Бредовое поведение! Если я и стану дико знаменитой, то не раздуюсь от гордости, как индюк. Надеюсь, моя команда даст мне пинка под зад, когда заметит, что меня заносит! За что я люблю Аланис Морисетт, так это за то, что она настоящая, реальная и не лопается от того, что она знаменита.

            Хотя, знаете, очень забавно смотреть, как все эти взрослые бегают вокруг меня и целуют мне задницу. Собственно, это их работа – хочу сказать, они ведь должны стараться, чтоб у артиста было хорошее настроение… Но я иногда на них смотрю, и меня просто разбирает ржач. Я, конечно, заслуживаю того, чтоб меня целовали в задницу, но потому, что я человек, а не потому, что у меня хорошие вокальные данные. Я хочу получать от жизни удовольствие, как все нормальные люди. Каждый ведь заслуживает, чтоб его задница была довольна!»

                                                                            Аврил Лавин, ELLE Girl (весна 2003)